text
stringlengths 0
25.2k
|
|---|
– Нет, я к вам. Ра'зве нельзя' про'сто к вам? |
Он смотре'л мне в глаза' недове'рчиво, сло'вно не допуска'я, чтоб э'то бы'ло возмо'жно. Одна'ко я была' тут и не пока'зывала наме'рения уйти'. |
– Что ж, вы не ра'ды моему' посеще'нию? – сказа'ла я. – Вы, мо'жет быть, за'няты… Я вам помеша'ла?.. |
Вме'сто отве'та он протяну'л мне ру'ку, и с э'тих пор мы ста'ли прия'телями. |
Он был челове'к совсе'м осо'бенный; ни пре'жде, ни по'сле я не вида'ла таки'х. Доброду'шен и прост до глу'пости; вся'кий, кому' то'лько взду'мается, мог вы'просить у него' что уго'дно и обману'ть его' как ребёнка. А ме'жду тем ниско'лько не глуп, но голова' у него' полна' бы'ла ра'зных иде'й, до того' стра'нных, что, признаю'сь, я иногда' не шутя' боя'лась: в здра'вом ли он рассу'дке. Мы'сли его' бы'ли обыкнове'нно за'няты че'м-нибудь соверше'нно нену'жным и что его' не каса'лось ни на во'лос, а о том, что каса'лось, он и'ли во'все не ду'мал, и'ли е'сли ду'мал, то то'лько по кра'йней необходи'мости. Он о'чень люби'л филосо'фствовать; толкова'л иногда' до о'дури о ра'зных мудрёных веща'х, объясня'я мне, что о них сле'дует ду'мать и как сле'дует жить. По пе'рвой статье' я с ним не спо'рила, пото'му что я не учёная и не чита'ла всех э'тих кни'жек, что валя'лись у него' на столе' и под столо'м; но когда' он начина'л пропове'дывать о жите'йском, я ему' говори'ла пря'мо, что в это'м он смы'слит ме'нее моего'… |
– Поня'ть не могу', – говори'ла я. – Отку'да у вас все э'ти пра'вила и для кого' они' могу'т годи'ться?.. Ведь э'то не катехи'зис? |
– Нет. |
– Так что же э'то тако'е? |
Он отвеча'л, что э'то не бо'льше, как здра'вый смысл. |
– Хорошо'; а вы как полага'ете, у нас с ва'ми есть здра'вый смысл? |
– Наде'юсь. |
– Отчего' же мы не живём по э'тим пра'вилам? |
На э'то он объясни'л, что одному' тру'дно, и'бо оди'н в по'ле не во'ин. |
– А вы собира'етесь воева'ть? |
– Да, Ю'лия Никола'евна, без э'того ничего' не поде'лаешь. |
– Эх, вы! Го'ре – вы – богаты'рь! Ну, где вам? Вы погляди'те-ка на себя'. Ну, ра'зве вы похо'жи на во'ина? Вы му'хи, я ду'маю, во всю жизнь не одоле'ли. У вас нет зло'сти. Вас вся'кий оби'дит… |
В э'том ро'де у нас с ним мно'го бы'ло говорено', и мы вообще' охо'тно чита'ли друг дру'гу мора'ль… Ему' э'то бы'ло с ру'ки, потому' что он был неспосо'бен забо'титься сам о себе'. Когда' мы ста'ли друзья'ми, я взяла' его' соверше'нно под свой надзо'р: распоряжа'лась в его' кварти'ре как до'ма, чи'стила, убира'ла, осма'тривала бельё. Когда' ему' удава'лось зарабо'тать себе' деньжо'нки, я отбира'ла их почти' целико'м и вела' им счет, выдава'я ему' то'лько то, что действи'тельно ну'жно, ина'че нельзя' бы'ло, потому' что ина'че его' сейча'с оберу'т прия'тели и'ли он сам промота'ет на пустяки'. Он жа'ловался, что я обраща'юсь с ним, как со шко'льником, но де'лал всегда' по-мо'ему и в су'щности был благода'рен мне, потому' что ему' нужна' бы'ла ня'нька. От э'того и'ли от други'х причи'н он привяза'лся ко мне, как ребёнок. От посеще'ний его' отбо'ю не бы'ло: придёт, быва'ло, в любу'ю по'ру, и торчи'т у меня' по це'лым часа'м; наку'рит, наговори'т вся'кого вздо'ру. Впро'чем, и я не остава'лась в до'лгу. Мы бы'ли с ним открове'нны, и я давно' рассказа'ла ему' о себе' все до после'дней ме'лочи. Бог зна'ет, отчего' мне ка'к-то с ним не бы'ло сты'дно; я могла' ему' все сказа'ть почти' так же сме'ло и пря'мо, как ня'не. То'лько он был умне'е ня'ни и суди'л о веща'х ина'че. Его' огорча'ло ужа'сно, что я так живу', осо'бенно моё положе'ние в до'ме у Ште'вича. Он не мог вспо'мнить о нем равноду'шно и ча'сто по це'лым часа'м убежда'л меня' вы'йти из э'той, как он называ'л, кабалы', во что бы то ни ста'ло. |
– Что ж э'то? – говори'л он. – Неуже'ли ве'чно так? Но ведь э'то позо'р! Э'то та'кая нево'ля, что в ней дыша'ть невозмо'жно… Поду'майте то'лько: он ва'ми торгу'ет как ла'вочник галантере'йным това'ром, ху'же того', как мясни'к… |
– Ну, ну, поти'ше! – переби'ла я. – Не руга'йтесь по кра'йней ме'ре. |
– Нет, бу'ду руга'ться! – горячи'лся он, бе'гая взад и вперёд по ко'мнате и маха'я рука'ми. – Я до'лжен руга'ться. Я бы счита'л себя' подлецо'м, е'сли бы мог равноду'шно смотре'ть, как вы унижа'етесь… Вы, чи'стая! |
– Не ври'те, голу'бчик! Кака'я я чи'стая? Я – блудни'ца. |
– Блудни'ца? – повторя'л он с уко'ром. – Да ра'зве вы рождены' на э'то? |
– Да, я рождена' тако'ю. Я поняла' э'то пе'рвый раз, когда' меня' косну'лась рука' мужчи'ны. Я не люби'ла его'. Мне бы'ло все равно'. |
– Ю'лия Никола'евна! Ра'ди Бо'га! Не говори'те э'того. Я не могу' слы'шать. Э'то непра'вда! Ведь вы же же'нщина, и у вас есть же'нское се'рдце, спосо'бное к жа'лости. Жале'ете же други'х и гото'вы помо'чь им. Отчего' же вам не жаль себя'? Одно'й то'лько себя'? Э'то жесто'ко! За что вы гу'бите свою' мо'лодость, вы, кото'рая и'меет от приро'ды все, что'бы быть хоро'шею жено'ю и ма'терью?.. |
Разгово'р э'тот был у нас почти' сло'во в сло'во так, как я его' вам передаю', и он оста'лся у меня' я'сно в па'мяти. Но стра'нно сказа'ть: в то вре'мя, как он увлека'лся до того', что горя'чие слезы' кати'лись у него' по щека'м, я слу'шала его' мо'лча и хо'лодно, сти'снув зу'бы. В се'рдце у меня' не бы'ло той жа'лости, о кото'рой он говори'л, в нем бы'ла то'лько зло'ба. Я зли'лась на Ште'вича, на мама'н, на моего' пе'рвого любо'вника, на роди'телей, кото'рые бро'сили меня', как щенка', на чужи'е ру'ки, на то, наконе'ц, что э'то все так устро'илось, как бу'дто наро'чно про'тив меня', то'чно как западня' кака'я-то, с у'мыслом для меня' расста'вленная, в кото'рую я попа'лась на пе'рвом ша'гу, как кры'са, – безвы'ходно, невозвра'тно… Немудрено', что я и зли'лась, как кры'са. |
А он заклина'л меня' Христо'м Бо'гом вы'йти! |
– Да куда' вы'йти-то? – спра'шивала я с тоско'й. |
– Бро'сьте его'… разведи'тесь… |
– Легко' сказа'ть! Без его' согла'сия меня' с ним не разведу'т. |
– Заста'вьте его' согласи'ться. Сде'лайте так, что'бы он не получа'л че'рез вас ни гроша'. Тогда' ему' невы'годно бу'дет вас уде'рживать. А не то… э'то коро'че. Я пойду' к нему' и скажу'… все равно' что, но я заста'влю его', я все ко'сти ему' перелома'ю!.. Убью'!.. |
– Не ври'те, пожа'луйста! Никого' вы не убьёте, да и не ну'жно. Сто'ит ли Ште'вич, что'бы и'з-за него' идти' на ка'торгу? |
– Так бро'сьте его', наконе'ц, про'сто, без вся'ких разво'дов. |
– А чем я бу'ду жить? У меня' нет ни копе'йки свое'й. |
– Эх, Ю'лия Никола'евна! Да чем други'е живу'т?.. Трудо'м. |
– Каки'м? Я ничего' не зна'ю и не уме'ю. Меня' гото'вили за'муж за бога'того челове'ка. |
– Вы зна'ете му'зыку, мо'жете жить уро'ками. |
– Да, как же! Даду'т мне уро'ки, когда' я уйду' от му'жа! |
– Посе'лимся тут ря'дом; бу'дем друг дру'га подде'рживать… |
– Хромо'й безно'гого?.. Нет – спаси'бо!.. Я избало'вана, и мне э'та ва'ша чернорабо'чая жизнь не по душе'. Я люблю' наря'ды, теа'тр; мне доро'г тот небольшо'й кружо'к све'тских знако'мых, кото'рый у меня' остаётся ещё до сих пор. Наконе'ц, я молода' и не могу' жить мона'хиней. |
Он слу'шал меня' с тоско'й, и у обо'их нас се'рдце ны'ло… А ме'жду тем – стра'нно сказа'ть – мы возвраща'лись к таки'м разгово'рам несчётное число' раз, то'чно как бу'дто бы находи'ли в них утеше'ние. |
Я люби'ла его'; да и как не люби'ть? Он был оди'н ме'жду все'ми привя'зан ко мне бескоры'стно; и он был, в изве'стном смы'сле, доро'же мне всех други'х, потому' что он был у меня' еди'нственный; я зна'ла, что друго'го тако'го, как он, я не найду'. И е'сли кто'-нибудь мог спасти' меня' от мое'й судьбы', то, коне'чно, оди'н то'лько он. Не то, что'бы он име'л на меня' осо'бенное влия'ние, а так, не зна'ю как вам сказа'ть, пока' он был во'зле, я ещё дорожи'ла че'м-нибудь, кро'ме свои'х интере'сов, и мне ка'жется, я не так бы'ла ещё зла, как по'сле. |
Я потеря'ла его' так же неча'янно, как и нашла'. Э'то случи'лось два го'да по'сле того', как мы с ним сбли'зились и ско'ро по'сле студе'нтской исто'рии. У Я'снева бы'ло мно'го прия'телей, заме'шанных в э'то де'ло, и он прини'мал в них живо'е уча'стие. Да'лее я ничего' не зна'ла и потому' не трево'жилась. Одна'ко в по'следнее вре'мя он стал навеща'ть меня' ре'же и исчеза'ть куда'-то по це'лым неде'лям. Раз, не вида'в его' до'льше обыкнове'нного, я пошла' к нему'. Э'то бы'ло поутру' в пе'рвом ча'су. Кварти'ру его' я нашла' за'пертою, что ре'дко случа'лось, потому' что он нани'мал от жильцо'в и вход к нему' был не пря'мо с ле'стницы, а из коридо'ра. Бы'ло ещё одно' обстоя'тельство: на дверя'х у него' снару'жи бы'ла печа'ть, но в полумра'ке я э'то не вдруг заме'тила. |
На стук мой яви'лась хозя'йка… «Кого' вам?.. Я'снева?.. Вчера' увезли'». И на мои' встрево'женные расспро'сы она' объясни'ла мне хладнокро'вно, что у неё в нумера'х вчера' арестова'ли двои'х. |
В испу'ге я бро'силась пря'мо отту'да к двум и'ли трем до'брым прия'телям с про'сьбой узна'ть, что э'то тако'е, и е'сли мо'жно – помо'чь. Они' обеща'ли все и не сде'лали ничего'. Не ра'ньше как че'рез полго'да я наконе'ц получи'ла о нем изве'стие. Э'то бы'ло письмо' от него' са'мого, из Т**. Я отвеча'ла ему' нёмедленно и вы'слала де'ньги. По'сле э'того бы'ло ещё одно' письмо' и зате'м ко'нчено… ничего'! То'лько по спра'вкам я стороно'ю узна'ла, что он переведён куда'-то в друго'е ме'сто. К несча'стью, о'коло э'того вре'мени мы ра'за два меня'ли кварти'ру, так что е'сли и бы'ло что'-нибудь, то легко' могло' затеря'ться. Во вся'ком слу'чае Ясне'в был для меня' поте'рян. |
IV |
О'коло э'того вре'мени со мно'ю случи'лось ещё раз не'что, что измени'ло в мои'х глаза'х весь смысл мое'й жи'зни. Ме'жду охо'тниками, кото'рые трави'ли меня', не опаса'ясь сде'латься из ловца' добы'чею, мно'гие действи'тельно минова'ли э'той судьбы', но наконе'ц оди'н попа'лся. Э'то и был мой су'женый, Па'вел Ива'нович Бодя'гин. Я познако'милась с ним на шесто'м году' моего' заму'жества, у Стари'цких, кото'рых он то'лько что на'чал тогда' посеща'ть, и бы'ла очаро'вана им с пе'рвой встре'чи. Он то'же, но все преи'мущества бы'ли сперва' на его' стороне'. Во-пе'рвых, я не могла' ни на что рассчи'тывать: он был жена'т, и я в ту по'ру не зна'ла ещё ничего' о ссо'ре его' с жено'й. Да'лее, он был краса'вец; я не встреча'ла мужчи'ны бо'лее в моём вку'се: брюне'т, высо'кого ро'ста, ста'тен в черта'х лица' что'-то тако'е стра'стное и могу'чее; усме'шка поро'ю заду'мчивая, поро'ю невырази'мо де'рзкая и презри'тельная. В ито'ге он ка'к-то напомина'л мне Де'мона Ле'рмонтова, и я уже' мы'сленно вообража'ла себя' Тама'рою. Коне'чно, э'то бы'ло дура'чество, и по'сле, когда' я узна'ла его' побли'же, фанта'зии э'ти исче'зли, но в пе'рвое вре'мя я про'сто бре'дила им. Догада'йся он вовре'мя, да прому'чь меня' хороше'нько, я, мо'жет ста'ться, бы'ла бы в его' рука'х и на при'вязи. Но он увлёкся пе'рвый. |
Он был ужа'сно вспы'льчив и сгоряча' говори'л мне ино'й раз таки'е ве'щи, кото'рые я не могла' стерпе'ть, потому' что я то'же не отлича'лась кро'тостью. Таки'м обра'зом у нас ча'сто быва'ли ссо'ры, кото'рые доходи'ли поро'й до кра'йности, сты'дно сказа'ть до чего'. Но э'то конча'лось обыкнове'нно тем, что по'сле ссо'ры, к ве'черу и'ли на друго'й день поутру', я получа'ла письмо', в кото'ром он ка'ялся, кля'лся в безграни'чной любви' и умоля'л о проще'нии. Я ре'дко ему' отвеча'ла, потому' что я не люблю' и не уме'ю писа'ть. Нацара'паешь, быва'ло, пять строк и сиди'шь, хоть убе'й, не зна'ешь, что да'льше. Письма' его' смеши'ли меня'. Свое'ю не'жностью и восто'рженным то'ном они' противоре'чили так заба'вно его' обыкнове'нно ра'звязному, а нере'дко и гру'бому обраще'нию с гла'зу на глаз, что их мо'жно бы'ло приня'ть за шу'тку. Но ка'к-то раз, чита'я одно', я призаду'малась, и мне пришло' на мысль: ну, а что е'сли э'то серьёзно? Ведь э'то совсе'м похо'же, как бу'дто бы челове'к теря'ет го'лову. И я ста'ла чита'ть внима'тельнее. Письмо' полно' бы'ло стра'стных призна'ний, ревни'вых дога'док, упрёков и клятв, и все э'то так безала'берно, так ма'ло похо'же на сочине'ние. «Го'споди, – ду'мала я, – неуже'ли же он в са'мом де'ле… того'?» Сло'во «влюблён» ка'к-то утра'тило для меня' свой смысл, а потому' я замени'ла его' други'м… «Неуже'ли он, бедня'жка, попа'лся?» – ду'мала я, и при э'той мы'сли чу'вство невыра'зимого торжества' охвати'ло меня'. Что'-то шепта'ло мне: да, он твой, и ты мо'жешь с ним сде'лать все, что угодно'! Но мне ка'к-то ещё не ве'рилось. Ну'жно бы'ло ощу'пать побе'ду свои'ми рука'ми, так, что'бы в ней не остава'лось сомне'ния. |
Недо'лго ду'мая, я схвати'ла перо' и написа'ла ему' в отве'т: «Приходи', мне на'до с тобо'ю серьёзно поговори'ть». |
Э'то бы'ло поутру'; он прибежа'л в тот же день ве'чером. Но едва' начало'сь объясне'ние, как он вспыли'л. |
Subsets and Splits
No community queries yet
The top public SQL queries from the community will appear here once available.